Лес лилий
Уже и не помню, как оказался на этой войне. Моя грудь в орденах и дырах. Мы проиграли. Все проиграли. Этой войне тысячи лет, и еще никому не удавалось в ней одержать победу.
Уже и не помню, из какого оружия был сделан первый выстрел. Не помню кто стрелял, в кого угодила пуля, кого задело рикошетом, кто спасся бегством. Хотя бежать некуда, многие упражняются в этом трусливом ремесле. Но куда бы они ни бежали, война бежит вместе с ними. Течет в жилах, раздирает мысли скрежещущим смехом. Это война, которая всегда с тобой. Сколько ни прячься.
Уже и не помню, кто был моей первой жертвой, но что-то подсказывает мне, что я пустил пулю прямо себе в висок, но остался жив. Не спрашивай меня как, не спрашивай - для чего? Если здесь и был смысл, то нас с ним не познакомили, видимо не представилось удобного случая. Воюем дальше, господа.
Уже и не помню, какие идеи мы защищаем, есть ли у нас свой дом, как называлась наша страна? Все это не важно. Мы убиваем друг друга, пока звучит музыка, и надеемся, что чья-нибудь холодная рука освободит нас из этого колеса. Но музыка все звучит, а клетка по-прежнему на замке.
Уже и не помню, надеялся ли я когда-то что ее прутья однажды треснут.
Уже и не помню, из какого оружия был сделан первый выстрел. Не помню кто стрелял, в кого угодила пуля, кого задело рикошетом, кто спасся бегством. Хотя бежать некуда, многие упражняются в этом трусливом ремесле. Но куда бы они ни бежали, война бежит вместе с ними. Течет в жилах, раздирает мысли скрежещущим смехом. Это война, которая всегда с тобой. Сколько ни прячься.
Уже и не помню, кто был моей первой жертвой, но что-то подсказывает мне, что я пустил пулю прямо себе в висок, но остался жив. Не спрашивай меня как, не спрашивай - для чего? Если здесь и был смысл, то нас с ним не познакомили, видимо не представилось удобного случая. Воюем дальше, господа.
Уже и не помню, какие идеи мы защищаем, есть ли у нас свой дом, как называлась наша страна? Все это не важно. Мы убиваем друг друга, пока звучит музыка, и надеемся, что чья-нибудь холодная рука освободит нас из этого колеса. Но музыка все звучит, а клетка по-прежнему на замке.
Уже и не помню, надеялся ли я когда-то что ее прутья однажды треснут.